Индульгенции и Реформация: два взгляда на финансовую пирамиду позднего Средневековья

Индульгенции и Реформация: два взгляда на финансовую пирамиду позднего Средневековья

В период позднего Средневековья народ рассматривался как Церковью, так и феодальной верхушкой в качестве паствы («стада овец»), которое требует себе пастуха. Даже М. Лютер в своих тезисах говорит о массе европейских христиан как о пастве, «овцах папы»[1, с. 10]. Взгляд на христиан как на «стадо» привел католическую Церковь к пониманию этого «стада» в качестве источника ресурсов. Церкви были необходимы ресурсы на строительство Собора Св. Петра в Риме и этот ресурс необходимо было получить от «стада», необходимы были ресурсы для войны с турками-и их также Церковь рассчитывала получить от этого «стада». Поэтому Церковь, будучи поставленной заботится о душах христиан и быть пастырем именно душ каждого из «стада», стала потребителем ресурсов от этого «стада», на что указывает красноречиво Лютер, говоря о строительстве папой Собора Св. Петра их костей, мяса и шкуры своих овец. Церковь сама стала терять свою духовность.

При таковых условиях индульгенция, церковный институт, имеющий традиционно благое назначение, превратилась в обычный товар, который в круговороте массовой торговли ними, потерял свое истинное предназначение [2, с. 628]. Изначально индульгенции должны были одаривать за благочестивые дела христиан, которые глубоко и искренне раскаялись в своих грехах, освобождая их от временного наказания за грех одаривая из «сокровищницы заслуг Христа и святых» [3, с. 355]. И вот, в 15 веке индульгенции, при покупке их за деньги, освобождали христианина от этого временного наказания не зависимо от того раскаялся ли он в прегрешении, более того, освобождали даже от Чистилища, якобы открывая прямой путь в Рай. Раскаяние за грех, вместе с необходимым для этого осознанием греха и степени его тяжести теряет свое значение перед взносом в копилку торговца индульгенциями. Таким образом, сами индульгенции теряют свой смысл как временное наказание за грех, в котором человек раскаялся, превращаясь в ценную бумагу, ценность которой зиждилась на статусе Церкви.

Более того, сам церковный обряд как таковой становится профанацией, фокусируясь на необходимости покупки христианами индульгенций.

Поскольку индульгенции давали огромные доходы Церкви, очевидно, была воля у христиан, особенно в германских землях, их покупать. Собственно, отказаться от их покупки было сложно при тотальном диктате Церкви. Германские земли, раздробленные политически и слабо интегрированные культурно, были самыми густонаселенными территориями Европы. Германская нация, наряду еще с четырьмя европейскими нациями (французской, итальянской, английской и испанской), политически себя проявила на Констанцком соборе 1415 г. [4, с. 187] Население германских земель было достаточно материально обеспеченным на фоне экономического подъема Европы на рубеже 15-16 вв. Поэтому Церковь эти земли и их население рассматривала как прекрасную возможность «обстричь» со «стада овец», пастырем душ которого она была поставлена, необходимый ей ресурс. Безусловно, это не могло не затронуть интересы светской власти и епископата германских земель.

Фактически, Церковь и ее представители в германских землях взяли на себя функцию неограниченного изъятия средств у населения этих земель.

Обратив внимание на вопрос продажи индульгенций на склоне Средневековья и в начале Нового времени, следует упомянуть один из тезисов Мартина Лютера: сокровища индульгенций-это сети, которыми улавливаются богатства людей [1, с. 12]. На рубеже Средневековья и Нового времени индульгенция монетаризируется и перед нами, когда мы взглянем на сущность индульгенции этого времени, возникают два материальных проявления-это деньги и ценная бумага, несущая определенную информацию, за которую платят деньги. Ценность этой бумаги состояла исключительно в

освидетельствовании статуса обладателя относительно общепринятых ценностей и субъектов, имеющих отношение к этим ценностям. То что характеризует акции, векселя, и прочее. Причем, индульгенция, как ценная бумага, было довольно ликвидной для своего времени, поскольку за нее охотно платили деньги. Торговля индульгенциями в 16 веке была спасением для Церкви от глубокого финансового кризиса.

В данной ситуации нам следует отметить одинаковый накопительный характер сущности денег (как эквивалента обмена) и «сокровищ Церкви». Хотя эти «сокровища» по утверждению самой Церкви, лишены характеристики материальных богатств, но в исследуемое время они стали ликвидным средством получения «звонкой монеты». Здесь мы видим еще одну схожую характеристику. Деньги, накапливаясь, и при определенных социальных обстоятельствах превращаются в капитал. Капиталом они становятся, когда работают на свое приумножение и способствуют процессу создания материальных и духовных ценностей, инвестируются. Так и накопленные католической церковью «сокровища сокровищницы заслуг Христа и святых» становились инвестиционным капиталом, когда согрешивший человек, желал очистить свое имя в глазах Церкви и общины. Он получал, покупая индульгенцию, для себя определенный социальный статус и, в этом для Церкви складывались условия, когда она накопленный фонд «сокровищницы» вкладывала в человеческое честолюбие, приумножая свой финансовый капитал. Безусловно, для того чтобы эти «сокровища» превратились в финансовый капитал в сознании общества должно было сложится понимание ценности индульгенции и ее сущности. Предпосылкой для этого было глубокое осознание человеком Средневековья его греховной сущности. Он, в своем сознании, был слаб, беспомощен перед грехом, поскольку даже не всегда точно знал, что поступает греховно и в большинстве случаев не мог противостоять греху. Все знали о греховности каждого, и каждый знал о своей греховности и греховности каждого. Поэтому греховность, становится своего рода «проблемой», решение которой являлось жизненно важным для каждого доброго христианина и он был обязан ее «решать» чтобы выглядеть в глазах общества соответственно представлению о добром христианине. Человек обязан был исповедаться в грехах, обязан был принять «временное наказание», наложенное на него духовником, причем, эту кару человек принимал сознательно, понимая ее неизбежность уже идя на исповедь. Поскольку кары за грехи для каждого человека были неизбежны и все в обществе это осознавали, то и покупка индульгенции была для человека фактом добровольного принятия и прохождения через «наказание» за его грехи.

Здесь мы видим еще одну схожую характеристику сущности «сокровищницы заслуг Христа и святых» и денег. Если вести речь о деньгах в бюрократическом государстве, то это, своего рода, свидетельство гарантии государством надежного эквивалента, причем, государство гарантирует его надежность своей мощью как экономической, так и аппаратом насилия. Фактически, деньги являются бюрократическим свидетельством могущества государства. Так и индульгенция в Средневековье стала бюрократическим свидетельством церковного владычества над сознанием человека, его непоколебимой верой в абсолютную правоту Церкви. Проявлением слабости и беззащитности человека перед грехом было владычество над его сознанием коллективного бессознательного общества относительно неминуемой греховности каждого члена общества. И, при этом, каждый человек ощущал, что должен что-либо сделать для устранения своего греховного чувства, должен был устранить его, после осознания и раскаяния, наказанием. Это чувство знакомо каждому человеку, как ощущение что он «недолюбил ребенка», не сделал все возможное и от него зависящее для чего-либо и поэтому обязан что-то сделать, но не всегда осознает что именно. И Церковь способствовала устранению этого чувства наложенным духовником наказанием, в том числе, освобождая человека от «временного наказания» предоставлением ему индульгенции. Поскольку, человек от Церкви получал четкую уверенность что он, благодаря ей, знает что именно ему необходимо сделать чтобы не ощущать что он что-либо не сделал от него зависящее ради устранения последствий своего греха. Поэтому индульгенция была свидетельством того что человек сделал все необходимое для того чтобы у него в наличии был такой ценный ресурс как то что сейчас называем «хорошая репутация». То есть, Церковь, накопив благодать, инвестировала ее в человеческое стремление обладать доброй репутацией и утолить жажду каждого иметь для себя гарантию что он сделал все для того чтобы иметь хорошую репутацию.

«Сокровища» из «сокровищницы заслуг» конвертировались в финансовый капитал, при этом, они поддавались инфляции, утрачивала свою ценность. Это и привело к сомнению в их ценности как эквивалента в социальных отношениях. Поэтому, мы видим, что кризис Церкви, который привел к Реформации, был схож по природе с финансовыми кризисами,

возникающими из-за безграничного и бессознательного человеческого стремления к получению максимума из вложенного финансового капитала. Как человек, вкладывая свой финансовый капитал в акции или другие ценные бумаги, стремился приумножить свой капитал дивидендами, так и средневековый человек хотел в виде «хорошей репутации» получить дивиденды, которые позволяли бы ему пользоваться благами общественного положения благочестивого христианина. Он выполнил свой долг,

освободившись от наказания за грех! Поэтому у него, с приобретением индульгенции, есть показатель его платежеспособности и того, что он далек от банкротства, кредитоспособен. Так и человек, преуспевший в инвестировании своего финансового капитала. В обоих случаях, мы видим человека, с которым можно иметь дело (бизнес), с каждым в соответствующую эпоху и в соответствующих обстоятельствах. Именно это стремление человека давало возможность Церкви совершать обмен благодати и наращивать объемы получаемого ею финансового капитала. Но торг был доведен до спекулятивной отметки и пирамида, созданная из «сокровищ» «сокровищницы заслуг Христа и святых», рухнула.

Краху пирамиды способствовало то, что за покупкой индульгенции уже не было истинного намерения вести христианина к раскаянию, осознанию тяжести греха, мотивированию его более не допускать прегрешения. Покупка индульгенции была формальным, легким способом избавится от гнетущего чувства греховности. Этим формализовалась сама нравственная сущность христианства и происходила инфляция самих христианских ценностей.

Поэтому принцип, поднятый Лютером в одном из его тезисов, был логичен: «Нужно учить христиан, что отпущение папы хорошо, если на него не возлагают слишком больших надежд; напротив, нет ничего худшего, если посредством этого теряют страх Божий» [1, с. 10]. То есть, отпущения не подкрепленные нравственным запасом ликвидности быстро обесцениваются.

Следует также отметить, что население Германских земель в период активной торговли индульгенциями на рубеже 15-16 вв., начинает свое движение к созданию германской нации. Став послушным стадом Церкви, которое рассматривалось исключительно как источник материальных ресурсов, в таковом состоянии они стали едины, социальной базой для Реформации, пробуждения личности перед Христом и, в перспективе, осознания себя частью нации.

Список литературы

Лютер М. 95 тезисов / Мартин Лютер. СПб.: Роза мира, 2002.

Фишер, К. Век Реформации и проложенный ею ход развития новой философии (1889) // Мартин Лютер. О свободе христианина / Составление, вступ. статья, пер. с нем., коммент., примеч. Ивана Фокина. - Уфа: Издательство «ARC», 2013.

Катехизис Католической Церкви. - М.: Культурный центр «Духовная Библиотека», 2001.

Гергей, Ё. История папства / Гергей Ё. - М.: Издательство «Республика», 1996. UDK 141.31

Количество показов: 897