О проблеме дефинирования понятий и терминов в современном праве

О ПРОБЛЕМЕ ДЕФИНИРОВАНИЯ ПОНЯТИЙ И ТЕРМИНОВ В СОВРЕМЕННОМ ПРАВЕ

Ватпецое С. Г.,

кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры языкознания и иностранных языков ПФ РГУП, г. Нижний Новгород

В статье показана структура термина-знака; описаны особенности функционирования юридического термина в современном российском праве.

Ключевые слова: дефиниция; понятие; термин; принцип; языковой знак; толкование.

На рубеже XX - XXI веков российская терминология сняла категоричную, сдерживающую установку об идеальном термине, и профессиональную сферу заполонили многообразные терминоедини- цы. В девяностые годы прошлого века заимствованные предметы нуждались в именовании. Однако эти предметы и явления ждали также своего осмысления, устойчивой понятийной и предметной соотнесенности. Но плюрализм мировоззрений и недостаточность культуры научного общения привели лишь к неоправданно широкой синонимии и полисемии терминов, что негативно отразилось на общей информатизации общественных отношений, вплоть до искажения социально-значимой информации.

Необходимость настоящего исследования вызвана обеспокоенностью автора современным состоянием языка права, которое, по нашему мнению, все чаще характеризуется трудностью разграничения логического, информационного, семантического, понятийного и социально-нормативного аспектов. И правоведы, и лингвисты отмечают резкое снижение качества правовых документов как на стадии правотворчества, так и правоприменения.

Правовые нормы становятся все более абстрактными, не всегда простыми и доступными для понимания. О.В. Бакланова объясняет такую тенденцию тем, что на всех стадиях законотворчества находятся не лингвисты, а правоведы, «для которых семантическая структура слова и закономерности функционирования терминоединиц не являются доминирующими при формировании и образовании определенного юридического термина и понятия» [1, с. 107].

Действительно, недостаточное внимание юристов к достижениям наук о языке в своей практике приводит к тому, что их рассуждения о юридическом тексте осуществляется в несколько отвлеченном плане и сводится к общим рассуждениям. В результате терминологическая лексика юридического языка представляет собой не сформированный до конца континуум, единицы которого не систематизированы полностью, не исследованы в плане интерпретационных возможностей.

С этим связаны трудности дефинирования и интерпретации в юридической практике многих юридических терминов. Многие положения, понятийный объем структурируются неадекватным способом, часто преобладает не научное, а обыденное понимание и восприятие терминов [2, с. 25-26, 29].

Научное понятие в отличие от бытового:

стремится к концентрированному отражению определяющих свойств;

представляет собой систему знаний;

-не сводится к простым значениям слов, оно не значение, а смысл (Г. Фреге);

-является субъективным и личностным и зависит от научной концепции (школы, направления, взглядов ученого);

не рождается с термином [9, с. 27].

А.В. Лемов дал удачное определение понятию - «научный феномен, представляющий собой мысленное обобщение существенных свойств предмета научного познания, вобравшее в себя систему знаний о данном предмете, соотносимую с определенным временем и уровнем развития науки и с определенной научной позицией» [9, с. 26].

Особо выделим смысловые элементы понятия «определенная (субъективная) научная позиция» и «определенное время». Нам представляется, что из новейшего время ушли ученые-энциклопедисты. В их знаниях отпала необходимость: гига-объемы информации находятся всегда под рукой на электронных носителях для взрослого и ребенка.

Качество научной информации сегодня зависит скорее от вкуса «листающего» страницы электронных изданий и наличия времени для поиска наилучшего результата. Наверное, этим объясняется то, что языковая практика правоприменения приобрела формы поспешных цитаций из системы Консультант Плюс.

То же в полной мере относится и к цитируемым выдержкам из словарных статей. Словари и справочники не являются отображением истины. Они выражают субъективное мнение лексикографа и представляют собой авторское видение, индивидуальную или коллективную интерпретацию того или иного понятия, компромиссом между даваемой информацией и общим знанием. Поэтому категоричные ссылки на тот или иной лексикографический источник звучат несколько наивно.

Авторское знание наиболее подвержено диалектическим изменениям в связи с развитием науки и получением новых знаний, разнообразием мнений, направлений, школ. Если юридический термин обозначает некий реальный объект (выражая, разумеется, и понятие о нем), мы обязаны беспокоиться, чтобы применение одного и того же термина разными лицами, представителями различных научных течений, школ, методов было ориентировано на одну и ту же реалию. Если же термин выражает лишь некоторую абстрактную юридико- лингвистическую идею, некий конструкт, становится необязательной его устойчивая предметная отнесенность, что открывает, по словам Б.Н. Головина, «широкий простор для понятийнотерминологического и идейно-содержательного произвола» [4, с. 21]. Формализм и небрежное обращение с научными концепциями (идеологиями) ведут к беспринципности в правотворчестве и правоприме- нии.

Термин - языковая единица (слово или словосочетание) преимущественно субстантивного характера, конвенционально соотносящаяся с понятием и предметом профессиональной сферы и служащая для концентрации, фиксирования, хранения и передачи профессиональной информации [9, с. 77].

Основываясь на известном выражении Г.О. Винокура, что термины - это не особые слова, а только слова в особой функции, и что в роли термина может выступать всякое слово [3, с.

5], мы представляем юридический термин как языковой знак, структурированный в виде четырех элементов:

материальная (звуковая/графическая) оболочка слова-термина (;экспонент);

конкретный предмет, явление, событие, свойство, действие, обозначаемое словом-термином или словосочетанием-термином (денотат);

понятие о конкретном предмете, денотате (сигнификат);

субъективное восприятие юридического термина, его интерпретация (профессиональная или бытовая).

Такое понимание структуры термина-знака, по нашему мнению, выступает мерой критического восприятия термина, сопоставлением его видения с тем смыслом, который вложил законодатель, критерий оценки компетентности правотворца и правоприменителя в понимании определенного термина в пределах юридического текста. В идеале, результат кодирования (на стадии правотворчества) и декодирования (на стадии провоприменения) мысли юридического понятия, включенного в текст, должен быть абсолютно идентичным, то есть без множественности интерпретаций. При этом значения терминов, установленные законодателем для одной отрасли права или одного закона, должны распространяться и на другие отрасли права или другой закон с единой трактовкой, сохраняя единство номенклатуры терминов, поскольку термин - языковой знак, имеющий определенную дефиницию или толкование понятия.

Мы разделяем точку зрения О.В. Баклановой, что правоведы основное свое внимание уделяют толкованию норм права, которые формулируются с привлечением юридических терминов. В результате такого подхода иногда наблюдается функциональное и понятийное смещение: дефиниции юридических терминов подменяются при интерпретации норм права их толкованием [1, с. 107-108].

Здесь считаем уместным привести слова В.Б. Кашкина, который писал, что язык по самой своей природе обречен на ложь, то есть на выражение чего-то через нечто иное, не связанное с предметом обозначения по природе, «не-истинное» в глазах обыденного сознания. Именно поэтому, несмотря на то, что определенные произвольные сочетания слова-знака и денотата (и даже референта) закрепляются в общественной практике, всегда существует возможность прагматического и затем семантического сдвига. Мы называем явления нашего мышления индивидуальными именами и начинаем относиться к ним, как к реально существующим вещам, забывая постепенно об исходной метонимии (переносе значения). Это слово- миф замещает в нашем разговоре целые комплексы нашего опыта. Экономия на мыслительных усилиях, условно принимая несуществующее за существующее. Данная особенность обобщения человеческого опыта из необходимой экономии может превратиться в опасность. Опасность заключается, в частности, в том, что отдельные люди могут присваивать себе право говорить от группы людей, не выражая при этом их интересов [7, с. 133, 137-139].

Среди отличительных качеств термина от общеупотребительного слова мы выделим одну, по нашему мнению, ключевую - конвен- ционалъностъ, то есть наличие у термина оговоренного смысла, условленное™, которая «вырывает этот языковой участок из объективной стихии языка» [9, с. 124-125]. Термином слово становится с момента, когда ему подобран, «приписан» особый экспонент по договоренности специалистами определенной области знания или деятельности. Что касается нетерминологической лексики, то договориться между собой и управлять лексическим значением общеупотребительного слова люди не могут [9, с. 56].

Не добавляют стабильности термину и немотивированные иноязычные лексемы и их производные (например, ноу-хау, инсайдер, инсайдерская информация, стокхолдерство, гудвилл), которые, проникая в юридическое терминопространство, создают ситуации, о которых писал В.А. Гречко: «Мы только по грамматическим признакам, строю предложений, по немногим, преимущественно служебным словам будем угадывать черты родного языка, как в «Глокой куздре» Л.В. Щербы» [5, с. 102].

Злоупотребление иноязычными лексемами в юридическом дискурсе влечет появление коллизий в праве и неопределенности норм. Такие нормы могут стать средством для манипулирования и перестанут в итоге восприниматься гражданами, поскольку их содержательная сторона (сигнификат) стремится к нулю, вакууму, который имеет потенциал быть заполненным чужим, авторитарно навязываемым мировосприятием.

Подведем итог. Необходимо обеспечить конвенциональность и стабильность юридического термина. Этого можно достичь в сотрудничестве профессионалов - как юристов, так и языковедов. Однако соперничество научных концепций не должно пересекать пределов правоприменения.

Стабильная терминосистема не может допустить синонимии и полисемии. Но стабильная не значит неподвижная, вечная. Здесь необходимо постоянное наблюдение за функционированием нововведенных терминов в юридическом дискурсе, как и важно периодически «чинить», упорядочить терминосистему, доводя ее до совершенства.

В качестве основы для развития такой идеи предлагаются принципы российского права, определяющие его сущность, обеспечивающие сбалансированное состояние (гомеостазис) национального права, его взаимосвязь, целостность и внутреннее единство; непротиворечивость, последовательность, ожидаемость и предсказуемость правотворческого и правореализационного процессов [6, с. 50].

Список литературы

Бакланова О.В. Язык права как социолингвистическое образование: особенности лексикографического дефинирования // Современная лексикография и терминология: достижения, проблемы, перспективы: сб. науч. тр. Краснодар. 2003.

Буянова Л.Ю. Когнитивно-семантический и социальный потенциал языка правотворчества и правоприменения: лексикографическая практика // Современная лексикография и терминология: достижения, проблемы, перспективы: Сб. научных трудов. Краснодар. 2003.

Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды МИФ ЛИ. 1939.

Головин Б.Н. Лингвистические термины и лингвистические идеи // Вопросы языкознания. 1976. № 3.

Гречко В.А. Каким должен быть термин? // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск. 1976.

Ершов В.В. Современные дискуссионные теоретические и практические проблемы международного и внутригосударственного права // Международное и внутригосударственное право в условиях глобализации: проблемы теории и практики: материалы междунар. научной конф., Москва, 25-28 апреля 2011 г. М., 2012.

Кашкин В.Б. Основы теории коммуникации: Краткий курс. М. 2007. С. 133, 137-139.

Котелова Н.З. К вопросу о специфике термина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970.

Лемов А.В. Система, структура и функционирование научного термина (на материале русской лингвистической терминологии). Саранск, 2000.

Воронкова А. А.,

кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры английского языка для гуманитарных специальностей ННГУ им. Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород

Количество показов: 743