Проблемы использования показаний журналиста в уголовно-процессуальном доказывании

ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПОКАЗАНИЙ ЖУРНАЛИСТА В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ДОКАЗЫВАНИИ

Кузнецова Л. Л.,

адъюнкт адъюнктуры (докторантуры) НА МВД России, г. Нижний Новгород

В статье анализируются проблемы использования показаний журналиста в уголовно-процессуальном доказывании, которые, по мнению автора, связанны с пробелами в правовом регулировании «журналистской тайны». Предлагается внести изменения в УПК, позволяющие использовать в уголовном процессе показания журналиста, отказывающегося назвать источник своей осведомленности, в ходе предварительного расследования.

Ключевые слова: сообщение о преступлении, распространённое в СМИ; показания журналиста; «журналистская тайна»; показания «с чужих» слов.

В ч. 2. ст. 144 УПК установлен особый порядок проведения проверки по сообщению о преступлении, распространённому в СМИ. Данную проверку проводит по поручению прокурора орган дознания, а также по поручению руководителя следственного органа следователь. Редакция, главный редактор соответствующего средства массовой информации обязаны передать по требованию прокурора, следователя или органа дознания имеющиеся в распоряжении соответствующего средства массовой информации документы и материалы, подтверждающие сообщение о преступлении, а также данные о лице, предоставившем указанную информацию, за исключением случаев, когда это лицо поставило условие о сохранении в тайне источника информации.

В ходе доследственной проверки по сообщению о преступлении, распространённому в СМИ, у следователя (дознавателя) неизбежно возникает необходимость в получении объяснения у журналиста, распространившего в СМИ информацию о преступлении. Изменениями, внесенными ФЗ от 04.03.2013 № 23-Ф3 [7], законодатель признал допустимым использование полученных в ходе проверки сообщения о преступлении сведений в качестве доказательств, при условии соблюдения положений ст. 75 и 89 УПК (ч. 1.2 ст. 144 УПК). Таким образом, объяснение журналиста, полученное в соответствии с требованиями ст. 75 и 89 УПК, следует признать полноценным доказательством в уголовном судопроизводстве. По возбужденному уголовному делу журналист может быть допрошен в качества свидетеля. Для того чтобы полученным на предварительном расследовании показаниям журналиста был придан статус доказательств, они также должны удовлетворять всем требованиям, которые предъявляются к последним, действующим уголовно-процессуальным законом.

Вместе с тем, комплексный анализ норм уголовнопроцессуального закона и норм Закона РФ «О средствах массовой информации» от 27.12.1991 № 2124-1 (далее - Закон «О СМИ») обнаруживает ряд проблем, связанных с использованием показаний журналиста в уголовно-процессуальном доказывании. Так, в ст. 41 Закона «О СМИ» сформулировано правило, согласно которому редакция обязана сохранять в тайне источник информации и не вправе называть лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени, за исключением случая, когда соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом. Как известно, показания свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности, являются недопустимыми доказательствами (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК). Журналист при даче показаний о распространенном им в СМИ сообщении о преступлении вправе сослаться на ст. 41 Закона «О СМИ» и отказаться назвать источник своей осведомленности. В таком случае, согласно букве закона, данные показания не могут использоваться в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве.

Получается противоречие: с одной стороны, имеется сообщение о преступлении, по которому необходимо провести проверку и принять соответствующее процессуальное решение, с другой стороны, закон ограничивает круг средств, необходимых для проведения данной проверки, которые по замыслу законодателя призваны обеспечить конфиденциальность источника, предоставившего в СМИ сведения.

Как было нами отмечено, согласно ст. 41 Закона «О СМИ» право на конфиденциальность информации может быть ограничено только по требованию суда, причем когда такое требование поступило в связи с находящимся в его производстве делом. В п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2010 № 16 «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» сказано, что суд на любой стадии судебного производства по делу вправе потребовать от соответствующей редакции предоставить сведения об источнике информации, если исчерпаны все иные возможности для установления обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела, и общественный интерес в раскрытии источника информации явно перевешивает общественный интерес в сохранении его тайны. Таким образом, законодательством не предусмотрено ограничение «журналистской тайны» в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Соответственно у следователя (дознавателя) нет правовых механизмов для получения информации об источнике осведомленности журналиста в ходе предварительного расследования. По правильному замечанию Е.И. Замылина, требование ст. 41 Закона « О СМИ» не распространяется на случаи, когда уголовное дело не может быть передано в суд в связи с неполнотой расследования. Без проведения отдельных следственных действий с участием источника, от которого поступила информация, следователь довольно часто не может принять окончательное решение по делу [2]. Поэтому, перед наукой стоят вопросы о возможностях ограничения «журналистской тайны» на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, которые мы штрихами рассмотрим далее.

Вопрос о границах применения института «журналистской тайны» в уголовном судопроизводстве в науке решается неоднозначно. Так В.В. Шипицина пишет, что «предоставление законом права отдельным категориям граждан отказаться от предоставления важной для проверки сообщения о преступлении информации мы считаем не соответствующим общим целям и задачам уголовного судопроизводства», «воспрепятствование проверочным действиям в данном случае не допустимо... условие конфиденциальности предоставления информации не может служить основанием для отказа в предоставлении сведений о первоисточнике» [8, с. 11].

Е.Н. Козилов также критикует положения ч. 2 ст. 144 УПК, обосновывая свою критику следующими обстоятельствами. Во- первых, как пишет автор, в данном же случае остается возможность для проявления произвола со стороны конкретного лица или группы лиц (редакции), которая (редакция - прим. А.К.) не является субъектом уголовно-правовых отношений в отношении личности, поскольку ни главный редактор СМИ, ни иные сотрудники редакции не будут нести ответственности за заведомо ложный донос, который фактически может иметь место в данном случае [3, с. 24]. Поэтому, по мнению Е.Н. Козилова, «открывается широкий простор для распространения различного рода заведомо ложных, клеветнических сообщений, что по большому счету и наблюдается в последние годы» [3, с. 24].

Во-вторых, как пишет Е.Н. Козилов, подобные сообщения мало чем отличаются от анонимного заявления, так как определить конкретный источник сведений о преступлении невозможно в силу конкретного указания в законе: этой новеллой не предусматривается обязанность редакции средства массовой информации предоставить сведения об источнике информации даже по требованию суда в связи с находящимся в его производстве делом, как это предусмотрено ст. 41 Закона РФ «О средствах массовой информации» [3].

На коллизию отдельных норм Закона «О СМИ» и УПК обращает внимание и ряд других авторов. Как пишут В.А. Тимошенко и А.Б. Смушкин, редакция может раскрыть источник информации и назвать имя автора, предоставившего информацию только по запросу суда, однако для периода предварительного расследования подобного правила не предусмотрено [5]. Получается, что редактор не имеет права раскрывать следователю источник информации, передавший ее с условием сохранения в тайне, но соответствующего свидетельского иммунитета не предусмотрено ни самим Законом «О СМИ», ни УПК и при отказе предоставить информацию следователю, если редактор привлечен в качестве свидетеля, на него может быть возложена уголовная ответственность по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи показаний [5].

Ф.Г. Григорьев, напротив, считает, что УПК РФ недостаточно охраняет журналистскую тайну при допросе журналиста в качестве свидетеля. Как пишет автор, «интересы установления истины по уголовному делу, доказывания обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ, уголовно-процессуальным законом поставлены в приоритетное положение по отношению к праву каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ст. 29 Конституции РФ)» [1]. По мнению Ф.Г. Григорьева, вопрос о раскрытии источника информации может быть рассмотрен только судом и только в ходе судебного следствия по ходатайству сторон либо по собственной инициативе. На досудебных стадиях вопрос о раскрытии данных о лице - источнике информации перед судом поставлен быть не может [1].

Таким образом, наблюдается конкуренция двух интересов: интересы уголовного судопроизводства, направленные на выявление, раскрытие и расследование преступлений, изобличение виновных в их совершении, и интересы средств массовой информации, направленные на сохранение в тайне источника, предоставившего информацию. За законодателем остаётся выбор, какой из интересов находится в приоритете.

Стоит отметить, что ограничения, налагаемые п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК касаются не только использования в уголовном процессе показаний журналиста. Данная проблема остро стоит при решении вопроса об использовании в доказывании результатов ОРД, полученных от конфиденциальных лиц. Как пишет В.В. Терехин, в вопросе проверки и оценки допустимости доказательств именно известность происхождения сведений (известность источника) становится главным фактором разрешения проблематики доказательственного значения результатов оперативно-разыскной деятельности [4, с. 176].

Указанные проблемы можно подвести под общий знаменатель, и рассматривать в контексте проблем использования в уголовном судопроизводстве так называемых «показаний с чужих слов». Отечественный уголовный процесс запрещает использовать показания, основанные на «догадке, предположении, слухе», поэтому будет полезным обратиться к зарубежному опыту.

Так, в английском уголовном процессе показания «по слуху» (hearsay), как правило, считаются недопустимыми: «за исключением некоторых случаев, утверждение, устное или письменное, сделанное лицом, не вызванным в качестве свидетеля, не допускается для доказывания истинности содержания этого утверждения» [6, с. 162]. Одним из основных возражений против свидетельства «по слуху» в английском уголовном процессе является «необходимость гарантий при перекрёстном допросе», поэтому «в тех случаях, когда перекрёстный допрос оказывался возможным, такие показания допускались охотнее» [6, с. 162].

Согласно Правилу 802 Федеральных правил о доказательствах США показания с чужих слов являются недопустимыми, «если иное не предусмотрено настоящими правилами или иными правилами, принимаемыми Верховным Судом в соответствии с его нормотворческой компетенцией, а также актами Конгресса». Ряд исключений, предусмотренные правилами 803, 804, допускают в некоторых случаях использовать показания «с чужих слов». Кроме этого, в Правиле 807 сказано, что «заявление, не охватываемое явно Правилами 803 и 804, но имеющее аналогичные обстоятельственные гарантии достоверности, не исключается на основании правила об исключении доказательств с чужих слов, если суд определит, что (А) это заявление представлено как доказательство материального факта; (В) это заявление более доказательно по вопросу, по которому оно представлено, нежели любое другое доказательство, которое представляющий может добыть посредством разумных усилий; и (С) общие цели настоящих правил и интересы правосудия будут достигнуты в более полной мере допуском этого заявления в качестве доказательства. Однако заявление не может быть допущено согласно этому исключению из правила, если представляющий его не даст знать противоположной стороне в достаточной мере заблаговременно до судебного производства или слушания о своем намерении представить это заявление и его особенностях, включая имя и адрес заявителя, чтобы предоставить этой стороне справедливую возможность подготовиться к исследованию данного доказательства».

В большинстве стран СНГ, как и в отечественном уголовном судопроизводстве, запрещается использование доказательств «с чужих слов». Так, в п. 6 ст. 94 УПК Республики Молдовы сказано, что при производстве по уголовному делу не могут быть допущены в качестве доказательств и, следовательно, исключаются из дела, данные, полученные из источника, проверить который в судебном заседании невозможно. В соответствии со ст. 125 УПК Азербайджана сведения, документы и другие вещи могут быть приняты в виде доказательств при отсутствии сомнений в их действительности, источнике образования и обстоятельствах получения. Недопустимо принятие в виде доказательств по уголовному делу сведений, документов и вещей, полученных от неизвестного лица в судебном заседании либо не установленного в нем источника.

По УПК Грузии 2010 г. показания свидетеля не могут служить доказательством, если свидетель не укажет источника представленной информации (ст. 75). Вместе с тем в ст. 76 грузинского УПК предусмотрена норма о косвенных доказательствах. Так, в статье сказано, что косвенными являются показания свидетеля, основывающиеся на информации, распространяемой другим лицом. Косвенные показания допускаются только в случае указания лицом, дающим косвенные показания, источника информации, идентификация и проверка реального существования которого представляются возможными.

Косвенные показания в ходе судебного рассмотрения дела по существу являются допустимыми доказательствами, если они подтверждаются другими доказательствами, не являющимися косвенными показаниями.

Прогрессивным на этот счет является новый УПК Украины, принятый в 2012 г. В кодексе законодателем Украины предусмотрена отдельная статья, посвященная использованию показаний «с чужих слов» в уголовном судопроизводстве Украины. Так в соответствии со ст. 97 УПК Украины суд имеет право признать допустимым доказательством показание с чужих слов независимо от возможности допросить лицо, которое предоставило первичные объяснения, в исключительных случаях, если такие показания являются допустимым доказательством согласно другим правилам допустимости доказательств.

При принятии этого решения суд обязан учитывать:

1) значение объяснений и показаний, в случае их правдивости, для выяснения определенного обстоятельства и их важность для понимания других сведений; 2) другие доказательства относительно вопросов, предусмотренных пунктом 1 этой части, которые подавались или могут быть поданы; 3) обстоятельства предоставления первичных объяснений, которые вызывают доверие относительно их достоверности;

убедительность сведений относительно факта предоставления первичных объяснений; 5) сложность опровержения объяснений, показаний с чужих слов для стороны, против которой они направлены; 6) соотношение показаний с чужих слов с интересами лица, которое предоставило эти показания; 7) возможность допроса лица, которое предоставило первичные объяснения, или причины невозможности такого допроса.

Суд может признать доказательствами показания с чужих слов, если стороны соглашаются признать их доказательствами, а также в случае, если подозреваемый, обвиняемый создал или способствовал созданию обстоятельств, при которых лицо не может быть допрошено. Кроме этого показания с чужих слов должны подтверждается другими доказательствами, признанными допустимыми.

Отдельные положения нового УПК Украины мы находим интересными. Вполне возможно, что и отечественный законодатель в перспективе воспользуется опытом украинских реформаторов. Вместе с тем, думается, что говорить о серьезных изменениях пока преждевременно. Указанные нормы еще нуждаются в глубоком анализе и осмыслении. Вместе с тем на повестке дня стоит вопрос об использовании показаний журналиста, при сохранении за ним права не разглашать источник своей осведомленности.

В ближайшей перспективе мы предлагаем следующие изменения законодательства. Во-первых, в УПК необходимо включить норму о журналистском иммунитете, как это сделано, например, в УПК Германии, Грузии. Во-вторых, в УПК должно быть сформулировано правило о том, что журналистский иммунитет может быть ограничен по судебному решению на любой стадии уголовного судопроизводства. В-третьих, в случае принятия решения судьей, обязывающего раскрыть источник, предоставившего журналисту информацию, то к лицу, сведения о котором подлежат раскрытию, должны применяться меры безопасности, предусмотренными УПК (допрос под псевдонимом, допрос, исключающий визуальное наблюдение лица и т.д.) Это ряд немногих изменений так называемого «терапевтического характера», которые предлагается внести для решения некоторых проблем, связанных с использованием показаний журналиста в уголовном процессе.

Список литературы

.Григорьев Ф.Г. Журналистская тайна и проблемы ее обеспечения при производстве по уголовным делам [Электронный ресурс] // Адвокатская практика. 2007. № 3. URL: www.consultant.ru/ (дата обращения: 02.03.2015).

Замылин Е.И. Средства массовой информации и их роль в обеспечении безопасности участников уголовного процесса (позитивные и негативные моменты) [Электронный ресурс] // Общество и право. 2009. № 1. URL: www.consultant.ru/ (дата обращения: 02.03.2015).

Козилов Е.Н. Поводы к возбуждению уголовного дела: юридическая природа, система, пути совершенствования // Уголовное судопроизводство. 2007. №

С. 23-25.

Терехин В.В. К вопросу о допустимости показаний в уголовном процессе // Вестник Нижегородской академии МВД России 2014. № 1 (25). С. 176-177.

Тимошенко В.А., Смушкин А.Б. Комментарий к Закону РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации» (постатейный) [Электронный ресурс]. URL: www.consultant.ru/ (дата обращения: 02.03.2015).

УилширА.М. Уголовный процесс. М.: Иностр. лит., 1947. 254 с.

Федеральный закон РФ от 04.03.2013 N 23-Ф3 «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации» [Электронный ресурс]. URL: www.consultant.ru/(дата обращения: 02.03.2015).

Шипщина В.В. Сообщение о преступлении в СМИ: процессуальное значение и способы проверки // Российский следователь. 2009. № 5. С. 10-12.

Количество показов: 2197