Нравственно-Правовые коллизии: условия и предпосылки

В современных постиндустриальных обществах взаимодействие нравственного и правового социальных регуляторов, помимо своих положительных и созидательных моментов, обнаруживает проявления антагонизма. Оно не исключает противоречий и коллизий между названными институтами, очерчивающими поведенческие границы. Позитивное право нередко заключает в себе нормы, которые идут вразрез с этическими ценностями и моральными приоритетами. Эти противоречия имеют как социально-сущностное, так и диалектическое происхождение: проистекают из общеизвестного закона единства и борьбы противоположностей.

Наличие таких коллизий вскрывается, как правило, в процессе непосредственной реализации правовых норм - правоприменения, причем решающую роль при их образовании играет доминирующее в той или иной стране общественное мнение, а определенную роль в их преодолении - ограничительное либо распространительное толкование законодателем и правоприменителями соответствующих правовых нормативов. Очевидно присутствие коллизий и внутри самих, отдельно взятых моральной и правовой регулятивных систем, обусловленных «мозаичностью» и изменчивостью морали и несовершенством законодательства.

История взаимоотношений права и нравственности изобилует противоречиями, о которых ведется речь. В частности, императрица Екатерина II призналась в письме к Дени Дидро: «Читая Брантома, возводящего любую мерзкую гадость в дело законной доблести, я усвоила для себя на будущее, что мораль, как и политика, есть ценность изменчивая.»1. Действительно, во времена, описываемые хронистом придворной жизни времен Екатерины Медичи Брантомом - в XVI столетии - европейские придворные нравы отличались цинизмом и безнравственностью: проституция во Франции была легализована2, в этой католической, клерикальной стране повсеместно царили невежество, хамство и пошлость при преступном попустительстве властей и анемии закона.

Существуют и такие ситуации, когда поведение с точки зрения действующего права является приемлемым, однако влечет резкое моральное осуждение. Подобный конфликт угадывается в случае, описанном писателем В.С. Пикулем в его «Реквиеме каравану PQ-17»: «.корабли PQ-17 поравнялись с немецким «Хейнкелем», который,

лежа на воде, корчился в едком бензиновом пламени. На его левом крыле спасался знаменитый немецкий ас Ганеман. Он имел на своем личном счету 50 000 тонн потопленного тоннажа противника, и смерти ему, как и всем людям, не хотелось. Ни один из кораблей не задержался, чтобы подобрать его. Даже спасательные суда прошли мимо, осыпая любимца Геринга громким свистом и проклятьями.».

Гитлеровская Германия своими агрессивными мизантропическими акциями и военными преступлениями на море «отмахнулась» от конвенционных норм и принципов международного военного права, но, думается, нельзя уподобляться стране-агрессору и представляющим ее преступникам и оставлять человека в ледяной арктической воде, где он сможет находиться не более пятнадцати минут, так как организм мучительно гибнет от переохлаждения. С точки зрения общечеловеческой морали это безнравственно, и как только комбатант оказался в подобных условиях, ему, безусловно, нужно оказать помощь, а потом захватить в плен или же придать военному суду. Примечательно, что в отличие от американских и английских моряков союзнического конвоя, русские матросы и офицеры понимали это и, не взирая на военные успехи противника, всегда, если это было возможно, спасли экипажи тонущих японских и немецких судов после окончания морских сражений.

Коллизии между правовой и моральной системами складываются в рамках взаимодействия всех их структурных компонентов, демонстрируя нам разнонаправленность данных составляющих, проявляющуюся по мере конкретизации социальных ценностей правовыми и моральными институтами и характерными для них нормативными средствами: помимо «столкновения» правовых и моральных норм, в момент напряженных исторических условий возникают далеко идущие противоречия между правосознанием и моральным сознанием общества (они могут складываться и в текущей «правовой жизни», например, в определении преступления, гражданско-правового деликта, при назначении мер административной, уголовной, имущественной и иной ответственности), в сфере социального регулирования происходит совмещение правового и морального методов регулирования одних и тех же общественных отношений, принимающее подчас и явно деструктивный характер.

Следует отметить, что оптимальное совмещение юридического и этического всегда являлось трудноразрешимой проблемой во всех правовых системах. Идеальной гармонии в данной области достичь так и не удалось - противоречия сохраняются, возникают новые, ведь право «никогда не может всецело проникнуться началами справедливости и любви», как отмечал в своей известной статье профессор П. И. Новгородцев1.

Причины противоречий могут быть как объективными (связанными с различиями в сущности и методами правового и морального регулирования), так и субъективными (предопределенными различной по степени динамикой развития права и морали, наличием акцидентных, конъюнктурных, идеологических моментов в изменении норм права).

Вопрос о причинах и условиях, порождающих расхождения между правом и моралью, решается исследователями по-разному. Одни объясняют это явление изменениями в политико-экономических отношениях, другие - влиянием иных частей и ингредиентов надстройки, строгой формальной определенностью правовых норм. Действительно, одна из основных, существенных причин возникновения противоречий между нормами морали и права коренится в таком свойстве правовой нормы, как формальная определенность, которая «не позволяет распространить норму права на жизненные обстоятельства, требующие с точки зрения морали правового регулирования, либо, наоборот, воздействует на те жизненные отношения, где нравственность считает такое воздействие крайне нежелательным»2. Иными словами, противоречия возникают в силу того, что право либо дифференцированно оценивает одинаковые с точки зрения морали отношения, либо уравнивает ситуации и обстоятельства, весьма различные с точки зрения морали.

Иногда причиной коллизий выступает недостаточная четкость формулировок тех или иных положений, отсутствие детализации в регулировании конкретных социальных связей, приводящие к различного рода комбинаторике (особенно в сферах гражданского права), осуждаемому моралью. К ним примыкает проблема умышленного злоупотребления правом (т.н. шикана), а также имеющие негативную нравственную окраску ситуации, когда действующий закон что-либо разрешает, а мораль это же самое запрещает. Как писал Г.В.Ф. Гегель, «нечто вполне дозволительное с точки зрения права может быть чем-то таким, что морально запрещается. Право, к примеру, мне разрешает распоряжаться своим имуществом, совершенно не определяя пределов этого распоряжения, и только мораль содержит определения, которые его ограничивают»3.

Возникающие между правовыми и нравственными нормами коллизии отражают диалектику развития правового и морального регулирования. В качестве причины противоречий права и морали часто называют отставание законодательного массива от общественного развития: законодатель не может предусмотреть все частные ситуации, на которые распространяются нормы закона, и лишь в последствии, после обнаружения наличия коллизий, вносит соответствующие изменения в действующий закон. Однако нельзя согласиться с мнением правоведов Н. И. Мату- зова и А. В. Малько, считающими, что «мораль более подвижна, динамична», нежели право, которое «по природе консервативно, неизбежно отстает от жизни»1. Современное право, находясь под влиянием политики и экономики государства, достаточно быстро реагирует на все изменения, происходящие в социальном бытии; история нашей цивилизации знает примеры быстрого, резкого и глобального преобразования всей правовой системы: насильственный приход к власти партии большевиков и образование советского государства, возникновение германского «Третьего рейха».

Во всех приведенных выше примерах ломка «моральных стереотипов», «нравственных пережитков» осуществлялась после правового реформирования и с помощью «обновленного» права как инструмента действующей новой власти. Вот как комментировали эти процессы активные участники тех давних событий. Н. В. Крыленко, председатель Верховного суда, прокурор РСФСР: «Сколько бы мы здесь не говорили о вековечном законе права, справедливости и так далее - мы все знаем, как дорого они нам обошлись. Мы творим новое право и новые этические нормы!»; Г. Фрейслер, президент Народного трибунала фашистской Германии: «Больше не существует частной жизни, которая выходит за рамки общественных обязанностей, народной общности. Право есть то, что идет во благо немецкому на- роду!»2.

Как правило, переход к новой системе морали в социумах, переживающих разного рода реформы и находящихся в состоянии интенсивной, повышенной общественной динамики, осуществляется с запаздыванием, медленнее, нежели модернизация правовых институтов, юридических структур.

Между правовыми и моральными нормами нередко возникает так называемая «историческая рассинхронизация»3, которая также порождает острые коллизии. Примером подобного противоречия может служить сложившаяся в конце XX века ситуация с частной собственностью на землю в Российской Федерации. Ее законодательное закрепление (в ст. 9 Конституции РФ) и формирование правового института частной собственности на землю продолжительное не принимались не привыкшими к таким реалиям многочисленными слоями российского общества, воспитанными на ценностях коллективистской морали.

Мораль как сложносоставное явление включает в себя разнородные с точки зрения социальной динамики элементы. Поэтому следует учитывать и тот факт, что одни из них, как, например, общественные нравы, обладая известным консерватизмом, характеризуются и наименьшей изменчивостью, другие же, как, например, прогрессивный нравственный идеал, в целом опережая достигнутый уровень социально-экономического и политико-правового развития, идут далеко впереди права, стимулируя динамизм правового развития.

В современных условиях противоречия между моралью и правом обращают на себя особое внимание в области семейных отношений (отказ матерей от новорожденных детей, аборты, отсутствие обязанности уплаты алиментов на содержание ребенка, родившегося вне брака), уголовного права (смертная казнь, убийства матерями своих новорожденных детей, педофилия, эвтаназия, амнистия). Целый ряд коллизионных вопросов в соотношении права и морали возникает в регулировании вопросов трансплантации человеческих органов и тканей, операций искусственного оплодотворения и имплантации, в области суррогатного материнства, генной инженерии и клонирования.

Эти противоречия преодолеваются как путем выработки новых нравственных принципов и норм в ходе социального развития, так и путем совершенствования правового регулирования, принятия необходимых нормативно-правовых актов, внесения постоянных изменений и корректив в действующее законодательство.

Расхождения между правом и нравственностью вызываются сложностью и противоречивостью самой современной действительности, бесконечным разнообразием возникающих в ней ситуаций, появлением новых тенденций в общественном развитии, неодинаковым уровнем нравственного и морального сознания, неадекватностью отражения общественных процессов различными субъектами, изменчивостью социальных условий.

Морально-правовые коллизии вносят явный диссонанс в сложившиеся представления о справедливом и должном. Прежде всего ущерб наносится системе нравственных оценок, нарушаются их гармония и единство. С одной стороны, правовая норма, не согласующаяся с нормой морали, вызывает у субъектов правоотношений отрицательную нравственную реакцию и стремление не исполнять ее, а с другой - продолжает действовать правило морали, осуждающее нарушение

действующих норм права (в том числе и правовой нормы, противоречащей нравственной)1. Такие противоположные моральные установки крайне затрудняют выбор варианта нравственного поведения на субъективном уровне, негативно сказываются на моральной целостности личности, они могут быть использованы для оправдания безнравственных поступков.

В условиях современного кризиса морали резко понизился порог нравственных требований, предъявляемых к личности, наблюдается общее, тотальное падение уровня нравственности. В результате этого мораль стала более толерантна к противоправным действиям.

В настоящее время наблюдается постепенная адаптация морали к нарушениям законности, перманентная ее трансформация в формы, противоположные тем высоким задачам, которые были некогда поставлены в сфере духовно-нравственной культуры общества. Все это в свою очередь приводит к нигилистическому отношению, отрицанию позитивных ценностей социума, в частности, к пренебрежительному отношению людей к закону и нормам общежития. Для оправдания последнего в обыденном сознании нередко используется некая псевдоморальная аргументация. Ряд отечественных исследователей в своих трудах условно называют это явление «правовой имморализм» (термин «имморализм» позаимствован из этики, где означает отказ субъекта следовать общепринятому нормативу во имя реализации цели, имеющей для него принципиальное моральное значение).

Думается, что в данном случае правильнее вести речь об одной из активных форм правового нигилизма и абсентеизма, когда отказ человека от соблюдения какого-либо конкретного правового предписания мотивируется несовпадением содержания такового с его собственными представлениями о моральном и справедливом или нравственными установками и принципами той социальной страты, к которой он принадлежит.

Количество показов: 2188