Право собственности на клад лица, в чьем имуществе он был сокрыт

Отобрать у нас клад! Пусть попробуют! Нет уж, клад такое дело: кто его нашел, тот и бери!2

Я знал, что законы не предшествовали действительности, а следовали за ней и были в какой-то степени ее временным отражением – с той разницей, что она менялась, а они оставались неподвижными.3

Однажды Юрико Миямото по какому-то поводу сформулировала: «Даже собака не станет просто так рыть носом землю»4. Если это так, то зачем миллионы людей ежегодно перелопачивают сотни тон земли. Ведь обнаруженный ими клад должен поступить в собственность другого лица (абз.2 ст.233 ГК РФ) или быть переданным в госсобственность (п.2 ст.233 ГК РФ). В это трудно поверить, но после стольких реформ гражданского законодательства такая несправедливая для кладоискателя правовая норма продолжает сохраняться в Гражданском кодексе РФ.

Еще П.Мулов на страницах журнала Министерства Юстиции в 1863 году обращал внимание на тот факт, что по народным юридическим воззрениям нашедший клад, в чьей бы то ни было поземельной собственности, признает себя полным собственником найденного имущества и не считает необходимым возвратить найденный клад собственнику земли (как того требует закон).

Обзор доступной российской литературы по романистике сразу отсылает нас ко II веку древнеримской истории, когда государство стало требовать передачи половины клада находчику, а другой – владельцу земли, где сокровище было

обнаружено, с последующим отнятием у последнего этого права в пользу фиска.5

В истории Древнего Рима II век н.э. – это

временная точка, в которой одновременно совпали как минимум три обстоятельства, возможно приведших императора Адриана (117-138) к мысли о кодификации римского права и, в частности, о подписании им рескрипта, урегулировавшего вопрос о праве собственности на клад вышеуказанным порядком. Речь идет о том, что к этому времени древнеримское государство достигло наибольшего могущества, произошло объединение христианских церквей, римская юриспруденция достигла наивысшего расцвета. Рассмотрим более подробно каждое из них.

Действительно, II век н.э. ознаменовал собой пик политического и военного могущества Древнего Рима, когда республика через период принципата почти превратилась в абсолютную монархию.

Абсолютизация власти в руках одного человека серьезно трансформировала первоначальные (республиканские) принципы римского частного права. С точки зрения его природы перераспределение права собственности на клад в пользу государства ничем не обосновано кроме произвола одного лица, основанного на силе личной власти. Та же историко-временная трансформация произошла с древнеримским правом охоты.

В римском частном праве право охоты превалировало над правом собственности, так как считалось естественным и изначальным правом человека (ius hominis). Лишь в эпоху Средневековья государство (в начале нового времени) с развитием и укреплением абсолютной монархии – причислило право охоты к так называемым королевским регалиям.1

Или вот еще пример регалий возникших при

абсолютизации личной власти и принадлежащих монарху: все руды и минералы по английскому праву считались вне регального права (за исключением месторождений золота и серебра) собственностью землевладельца; но если бы в других рудах открыта была примесь серебра или золота, то король имел право на преимущественное приобретение покупкою этой добычи по законной таксе.2

Прямое подтверждение наших предположений находим в Дигестах Юстиниана (D.41.1.31.1), где клад определен не имеющим собственника, бесхозяйным, а потому принадлежащим нашедшему.3 Однако в России в условиях абсолютизма, основанного на частной земельной собственности, право собственности на клад сохранялось за собственником земельного участка, естественно вступая в конфликт с «народным» представлением о возникновении права собственности на клад через его оккупацию.

Обратимся теперь к другому важному событию II в. н.э. В 180 году по Р.Х. произошло объединение христианских общин, то есть образование христианской церкви.4 Событие это важно в том смысле, что может дать ключ к вопросу о причинах «половинного разделения» клада между находчиком и землевладельцем, а затем находчиком и фиском.

Так, С.В. Пахман в труде «Обычное гражданское право в России» (1877 и 1879 г.г.) с некоторым удовлетворением отмечает, что в некоторых местностях страны мировые судьи делят последствия факта в основе которого лежит воля Божья («грех пополам», «чур на одного», «чур пополам»), то есть речь идет о случае, на обе стороны только в делах между христианами. У магометан же на пользование чужой собственностью всегда заключается условие, при соблюдении которого весь

грех несет хозяин, а при несоблюдении – пользователь. Может быть в России «половинное разделение» клада между находчиком и землевладельцем, находчиком и государством происходит также из религиозных (христианских) побуждений?

Со временем, возможно, подобный раздел и представлялся «христианским», но во II веке такой мотив маловероятен. Христианство стало официальной религией Рима, лишь при императоре Константине I Великом (27.02.272 – 22.05.337).

Да и сам С.В. Пахман абсолютно верно отмечает, что в основе народного представления о

«половинной ответственности» лежат следующие предпосылки:

• а) везде на любой ступени общественного развития, и даже независимо от судебной сферы, весьма обыкновенное явление разрешать сомнительные случаи разделом, уступкой, компромиссом и т.п. (Тем более такое средство свойственно той ступени быта, к которой еще не привились строгие формальные начала правосудия) и
• б) судебное решение «грех пополам» применяется, когда фактическая обстановка дела такова, что было бы несправедливо разрешить его исключительно в пользу той или другой стороны.5

Таким образом, идея влияния во II веке н.э. христианского мировоззрения на вопрос половинного разделения права собственности на клад между лицом, его обнаружившим и собственником земельного участка (или фиска) – не состоятельна. Однако упоминание С.В. Пахманом магометан в рассуждениях о случае по воле Божьей в основе гражданско-правового факта – заставляет нас обратиться по вопросу о праве собственности на клад к такому источнику мусульманского права как Хидоя.6

Обнаруживаем здесь две взаимоисключающие точки зрения на судьбу клада:

• а) по мотивам находки или возврата клада – он должен принадлежать находчику и
• б) первоначальному собственнику земли, в которой клад был обнаружен.

При этом клад не является составной частью земли, как рудники, не становится собственностью покупателя земли при сделке ее купли-продажи.

Попытки увидеть в кладе составную часть земли (другого имущества, в котором он был найден) неоднократно возникают в юридической практике. Один из таких свежих казусов не так давно имел место в Калифорнии.

Американская семья, выгуливая собаку в саду неподалеку от собственного дома, в тени старого раскидистого дерева нашла закопанные

1 Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: «Статут», 2001. С.67

2 Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М.: Статут, 2002. С.478.

3 http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Pravo/digest/41.php

4 См.: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D5%F0%E8%F1%F2%E8%E0%ED%F1%F2%E2%EE, раздел: внутренняя жизнь христианских общин и христианской церкви п.3 развитие внутренней организации христианских общин и христианской церкви.

5 Пахман С.В. Обычное гражданское право в России/ Под редакцией и с предисловием В.А.Томсинова – М.: Зерцало, 2003. С.39, 41, 349-350, 357 – 358

6 Маргинани, Бурхануддин. Хидоя. Комментарии мусульманского права. В 2 ч. Ч.1.Т.I-II/Пер. с англ. под ред. Н.И. Гродекова; Отв. ред. авт. предисл., вступит. ст. и науч. комм. проф. А.Х. Саидов – М.: Волтерс Клувер, 2008. С.90-94.

жестяные банки, наполненные до верха золотыми монетами, датированными 1847-1894 годами. Некоторые из найденных монет оценены в 27 тыс. долларов, а стоимость наиболее редких превосходит 1 млн. долларов.1 Однако интересен не столько сам факт и обстоятельства открытия клада, сколько предложения по легальному уходу от выплаты казне соответствующего налога (общий налог с учетом федеральной ставки, сборов города и штата – 47% стоимости найденных сокровищ). Профессор права университета Калифорнии Лео Мартинес предлагает оспорить столь высокую ставку в суде через попытку доказать, что сокровища являлись частью совершенной сделки при покупке недвижимости и прилегающих угодий, где были найдены монеты, то есть утверждения, что налоги за них уже выплачены.

Подобное предложение профессора права заставляет сделать как минимум два вывода:

• а) в англо-саксонской правовой модели о правах предыдущего собственника недвижимости (или ее первоначального собственника), где был найден клад, не беспокоются вообще и
• б) обще правило о возникновении права собственности на клад по мотиву его обнаружения (по основанию его оккупации) из-за высокой ставки налога искусственно деформируется попыткой надуманно доказать, что клад это часть приобретенного по сделке имущества, право собственности на которую (часть) перешло к покупателю вместе с правом собственности на имущество в целом.

Классика отечественной цивилистики предлагает рассматривать клад собственностью хозяина вещи, в которой они были спрятаны.2 Для чего приводятся как минимум два объяснения:

1. а) работает юридический принцип, относящийся ко всякому вообще имуществу – право собственника вещи на все ее принадлежности3 и
2. б) юридическое предположение, что тот, кто владеет местом (имуществом), в коем клад найден и является его собственником. Ведь клад кладется в известном месте с намерением, и определение воли покладчика неизвестно.

Кто положил его тоже неизвестно, но всего прямее предположить, что положил его хозяин места (имущества), и потому всякому последующему хозяину места (имущества), к кому дошел, например, дом или дошла земля по переходам и передачам, присваивается вообще и право на клад.4

Несостоятельность этих доводов очевидна. Из вузовского курса римского частного права5 известно, что принадлежностью называется вещь, связанная с другой (главной) вещью не физически, а экономически: главная вещь не считается незаконченной, если от нее отделена принадлежность; принадлежность также может существовать отдельно от главной вещи; однако лишь при совместном использовании той или другой вещи достигается хозяйственный результат (например, замок и ключ). Понятно, что клад никак не участвует в достижении хозяйственных результатов при использовании имущества, в котором он сокрыт. Собственник имущества наравне с другими не знает о его существовании или не имеет точных сведений о месте его сокрытия, а потому ни прямо, ни косвенно не может использовать его в хозяйственной деятельности вкупе с другим своим имуществом.

Второй довод, о наиболее вероятностном предположении сокрытия клада в имуществе хозяином последнего, логически не стыкуется с выводом о том, что лица получившие имущество

«по переходам и передачам» являются собственником клада. Как будто при сделке купли-продажи имущества стороны (одна из сторон) знали о наличии в нем клада и мысленно распространяли условия договора на клад, передавая право собственности на него, включая цену клада в цену продаваемого имущества и т.д. Надуманность подобной конструкции очевидна.

В современной науке гражданского права приобретение права собственности на клад однозначно относят к первоначальным способам приобретения права собственности, то есть таким основаниям, которые не предполагают правопреемства.6 При этом четко различают (ст.233 ГК РФ

в том числе) трех субъектов:

• а) прежний владелец клада (например, собственник), который сокрыл его, но установить его личность не представляется возможным или он утратил свои права на клад в силу закона;
• б) собственника имущества, где клад был сокрыт;
• в) лицо, обнаружившее клад.

Мы видим, что прежний владелец клада выведен законом за пределы отношений, возникающих по поводу права собственности на обнаруженный клад. Он в принципе не имеет на него прав и не может своим утраченным правом легитимировать кого-либо из двух оставшихся субъектов в вопросе их права на клад.

Теперь самое время обратится к третьему и последнему из перечисленных нами в начале статьи обстоятельств, определивших II в. н.э. точкой бифуркации истории Древнего Рима – мнению древнеримских юристов, поднявших к этому времени римскую юриспруденцию на беспримерную высоту.

Из современного учебника римского частного права итальянского юриста Дженнаро Франчози мы узнаем, что находка клада являлась подвидом оккупации.

Одновременно в древности, предполагает Дженнаро Франчози, ссылаясь на юстиниановы Дигесты (D.41.2.3.3 (Paul. 54 aded)), содержащие мнения Нерация и Прокула и более древние – Брута и Манилия, клад каким бы образом он ни был открыт, становился собственностью собственника участка (если находка совершалась на частной земле). И только в классическом праве, по мнению Дженнаро Франчози утверждается идея о том, что часть клада должна в любом случае принадлежать находчику (inventor), который не был собственником участка (dominus fundi). Поэтому император Адриан урегулировал этот вопрос в том смысле, что, если поиск и обнаружение клада происходили на частном или общественном участке, клад полностью принадлежал находчику; если находка была случайной, она делилась пополам между открывателем и фиском (Inst. II.1.39).1

По изложенному Дженнаро Франчози сразу

возникает несколько вопросов. Например, что является более древним: оккупация, основанная на «естественном разуме» и вышедшая из эпохи экономики собирательства или всеобъемлющее право собственности на земельный участок, когда мысль о праве собственности, как наиболее абсолютном праве, укоренилась в умах людей? Верно ли толкование отрывка Дигест, содержащего мнения представителей прокулианской школы? И если ответ на первый вопрос очевиден, то для ответа на второй необходимо мнение компетентного специалиста.

Анализ фрагмента Дигест, на которые ссылается Франчози Дж., а именно Paul.54 aded., D.41.2.3.3, проведен современным российским ученым доктором юридических наук, профессором Д.В. Дождевым в работе «Владение в системе гражданского права», часть II (Окончание. Начало см.: Вестник гражданского права» 2009, №4).2

Не отрицая различия в мнениях республиканских юристов, для которых приобретение клада совершается вместе с недвижимостью как ее части, и основателей классических школ: для них клад – это особая вещь, владение которой приобретается независимо от владения имением, на котором он находится, ученый акцентирует внимание на том, что специфика клада отнюдь не делала Прокула и следующего ему Нерация авторами новой теории абстрактно-волевого приобретения владения. Ведь основатель прокулианской школы Лабеон не признавал владение кладом, зарытом на участке (D.10.4,15: Labeo ait, quia neque possideres).

На основе рассуждений Д.В.Дождева можно сделать вывод, что прокулианцы, вводящие понятие аnimus, обеспечивающее непосредственность связи владельца с вещью, говорят о воле собственника земельного участка владеть не вообще любым кладом гипотетически спрятанным в границах его земли, а конкретным кладом известным собственнику участка, но еще не найденным им. Поэтому предположение Дженнаро Франчози со ссылкой на мнения Нерация и Прокула о том, что в древни времена клад каким бы образом он ни был открыт, становился собственностью собственника земельного участка – не соответствует действительности и противоречит мнению как сабинианской, так и прокулианской школ.

По результатам изложенного, как нам кажется, можно выдвинуть обоснованную догадку (гипотезу) по поводу того, почему в Гражданском кодексе РФ собственник имущества, в котором клад обнаружен, имеет право на его часть. Это не аргументированная теорией гражданского права дань традиции. В свое время она была перенята из зарубежных правопорядков, так как органично ложилась на основу экономико-политических отношений Российского государства – поземельная собственность при абсолютизация власти. А туда попала в результате деятельности интерпретаторов Средних веков и Нового времени, которые из гигантского и разнообразного объема римской казуистики выделили ряд принципов и правил, впоследствии оставшихся в цивилистике и сохранивших свое значение вплоть до включения в гражданские кодексы. По какому принципу они работали? Ровно потому же, что и составители Дигест Юстиниана подвергали изменению классические тексты римских юристов: по своему усмотрению в силу истинной необходимости.3

1 Франчози Дж. Институционные курс римского права/ перевод с итальянского; перевод главы – асп. И.В.Лушникова, отв. ред. Л.Л.Кофанов. – М.; Статут, 2004 – 428 с. С.294, 295-296.

2 См.: СПС «Консультант плюс».

3 Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: Казусы, иски, институты/Перевод с испанского; отв. ред. Л.Л.Кофанов – М.:Статут, 2005.С, 72,73, 341.

Количество показов: 2890