Очерк 1. основы унификации процессуального законодательства

Необходимость унификации отечественного законодательства, регулирующего цивилистический процесс, практически ни у кого не вызывает сомнений. Это подтверждает как научная литература, так и правоприменительная деятельность, в особенности практика КС РФ.

Однако крайне важное значение и с теоретической, и с практической точки зрения имеет ответ на вопрос, на основе чего должна осуществляться такая значимая для правовой системы страны работа.

Как показал анализ законотворческих инициатив в сфере процессуального законодательства, проявленных за прошедшие пару лет (на основе прилагаемых к ним пояснительных записок), обычно законодатель предпочитает идти по пути наименьшего сопротивления: выбрать один акт (процессуальный кодекс) в качестве образца и "подправлять" по нему второй. Причем в равной степени это относится как к АПК РФ, так и к ГПК РФ. Нередко этой же тактики придерживаются и в современных диссертационных исследованиях в сфере цивилистического процесса, мотивируя необходимость внесения изменений в регулирование тех или иных процессуальных отношений тем, что это предусмотрено другим кодексом, а значит, требует "унифицированного подхода".

Недостаток такого пути представляется очевидным. Ни один из действующих в России нормативных правовых актов еще ни разу не был признан юридическим сообществом эталоном. Даже Конституция страны нередко подвергается критике за неточность некоторых формулировок, ведущую к разночтениям в толковании ее положений, даже проектируемый "закон о законах", дискуссия о принятии которого продолжается уже не первое десятилетие, не может стать образцом нормативного регулирования.

Кроме того, если бы один из сравниваемых кодексов являлся идеалом нормативного регулирования, то, по всей видимости, необходимость в унификации отсутствовала бы - целесообразно просто распространить его действие на все процессуальные отношения, а не множить однотипные законодательные акты. Несомненно, если бы такой вариант был оптимальным, то последние на данный момент ГПК РФ и АПК РФ не просуществовали бы параллельно более десяти лет, а АПК РФ в самостоятельном статусе - более двадцати.

Следовательно, критерием для принятия или отказа от тех или иных правил (правовых норм и институтов) в ходе унификации отраслей процессуального законодательства не может выступать факт наличия той или иной нормы в кодексе, выбранном за основу законопроектной работы.

Унификация права понимается в научной литературе не просто в качестве процесса (и результата) создания полностью аутентичных текстов, но как приведение правовых норм к той или иной степени единообразия - от сходства в основе либо в деталях до полного словесного совпадения. "При этом преследуемая унификацией степень единообразия может предопределяться заранее поставленной целью" 1 .

--------------------------------

1 Проблемы унификации международного частного права: Монография / Отв. ред. А.Л. Маковский, И.О. Хлестова. М., 2012. С. 5 (автор - А.М. Маковский).

На наш взгляд, унификация направлена на выработку правовых норм, единообразно регулирующих определенные виды общественных отношений. Единообразно по сути, духу закона, заложенному в основу конкретных правил, а не по тексту законодательных актов. В связи с этим есть стойкое убеждение в том, что за основу унификации гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства должны быть приняты не что иное, как принципы цивилистического процесса. Поскольку именно они представляют собой основополагающие идеи регулирования государством данной сферы общественных отношений.

Представляется важным напомнить, что при принятии в 2002 г. (в условиях современной России) действующих ГПК РФ и АПК РФ принципы российского цивилистического процесса не были механически воспроизведены из зарубежного законодательства. Они являются и результатом отечественной истории развития концепции права на судебную защиту, длительной апробации противоположных подходов к построению судебного процесса.

Российская Конституция дополнила правовую систему страны большим пластом международных норм, в развитие которых постоянно происходит процесс совершенствования национального законодательства. Коснулись эти нормы и сферы отправления правосудия. Нормы Конвенции, закрепляющие требования к судебному разбирательству, в силу указания ч. 4 ст. 15 Конституции РФ входят в ее правовую систему и могут быть непосредственно применены национальными судами при рассмотрении подведомственных им дел. Кроме того, учету подлежат прецеденты толкования ЕСПЧ конвенционных норм, раскрывающих содержание прав и свобод (включая право на судебную защиту), что обусловлено компетенцией данного международного суда, признанной всеми странами - участниками соглашения, включая Российскую Федерацию.

Признанные Россией европейские стандарты отправления правосудия во многом перекликаются с основами, которые уже были заложены ранее в процессуальном законодательстве и не являются чуждыми отечественной правовой традиции. Поэтому применение этих стандартов в российской правовой системе основано не только на действующих международных обязательствах, но и на собственном опыте развития системы принципов отправления правосудия в процессуальной науке и законодательстве и не зависит от придания практике ЕСПЧ статуса формально-юридического источника российского права.

Учитывая все вышесказанное, представляется, что системный подход к решению задачи унификации процессуального законодательства в России предполагает необходимость выбора в качестве критериев для выявления отсутствия единообразия в регулировании не текста норм того или иного кодекса, а основ цивилистического процесса. В условиях развития правовой системы страны на данном этапе источником более полного отражения содержания таких основ являются общепризнанные стандарты справедливого судебного разбирательства.

Пункт 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека в официальном переводе на русский язык закрепляет следующее: "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия". Данное положение Конвенции гарантирует право на суд.

В отечественных публикациях это право обозначается обычно как "право на справедливый суд" или "право на справедливое судебное разбирательство", что, бесспорно, сужает содержание данного права, которое на самом деле имеет многоаспектный характер и не исчерпывается требованием о соответствии этого разбирательства лишь принципу справедливости процесса.

Оценивая национальное судебное разбирательство при рассмотрении конкретных дел, ЕСПЧ использует метод глобальной оценки, подразумевающий оценку различных аспектов права на суд, соблюдение которых в совокупности позволяет сделать вывод о соответствии проведенного судебного разбирательства п. 1 ст. 6 Конвенции.

Анализ выводов, сформулированных в прецедентной практике ЕСПЧ, свидетельствует о том, что право на суд может считаться надлежащим образом реализованным, если при разрешении конкретного дела в национальном суде государства-ответчика не были нарушены следующие принципы:

1. - доступность суда (доступ к правосудию);
2. - справедливость судебного разбирательства;
3. - независимость суда;
4. - беспристрастность суда;
5. - рассмотрение дела судом, созданным на основании закона;
6. - публичность судебного разбирательства;
7. - правовая определенность;
8. - обязательность исполнения вынесенных судебных решений;
9. - разумность срока судебного разбирательства (включая срок фактического исполнения окончательного судебного акта по делу).

Только соответствие национального судебного разбирательства по конкретному делу всем указанным принципам, по мнению ЕСПЧ, позволяет говорить о соблюдении права на суд, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции. Если же при проведении судебного разбирательства не было соблюдено хотя бы одно из перечисленных требований (принципов), заинтересованное лицо может ставить вопрос о нарушении права на суд государством-ответчиком.

Важно заметить, что оценка реализации права на суд предполагает учет прецедентов толкования норм ст. 6 Конвенции, выработанных ЕСПЧ как в отношении дел "по уголовным обвинениям", так и в отношении "споров о гражданских правах и обязанностях" 1 , к которым относят дела, рассматриваемые в рамках гражданского и административного судопроизводств. Исключение составляют лишь те положения, определяющие процедуру уголовных дел, которые не могут быть применены в цивилистическом процессе в силу своей специфики (к примеру, презумпция невиновности в качестве общего правила).

--------------------------------

1 В пункте 213 Практического руководства по критериям приемлемости, подготовленного ЕСПЧ, отмечается, что понятие "гражданские права и обязанности" не может толковаться сквозь призму внутреннего права государства-ответчика; речь идет об "автономном понятии, вытекающем из Конвенции" (http://www.echr.coe.int/Documents/Admissibility_guide_RUS.pdf). Отделение "гражданских прав и обязанностей" от иных, также не относящихся к уголовно-правовой сфере, противоречит цели Конвенции, поэтому данное понятие толкуется как охватывающее все иные права, которые не имеют уголовно-правовой характер (см., например, Особое мнение судьи Лукиса Г. Лукайдеса к Постановлению ЕСПЧ от 05.10.2000 по делу Maaouia v. France). Важно заметить, что ЕСПЧ изначально исходил из того, что ст. 6 Конвенции о защите прав человека применима к разбирательству, происходящему и в конституционном суде, если результат такого разбирательства непосредственно и существенным образом затрагивает гражданские права и обязанности ("Краска против Швейцарии", 19 апреля 1993 г., п. 26). М. де Сальвиа отмечает, что если первоначально практика относила к числу "гражданских" лишь права и обязанности "частноправового характера" в классическом смысле этого термина (право собственности, семейное право и т.п.), то сейчас под указанное понятие может быть подведен всякий имущественный иск, основанный на предполагаемом нарушении имущественных прав, независимо от того, в соответствии с каким законом (гражданским, административным и др.) должен быть разрешен спор и какой орган компетентен его рассматривать.

Количество показов: 1866