Понятие «кластер» в экономической науке появилось в 50-е годы ХХ века. Именно кластеры были направлены на создание эффекта си- нергии , в результате которого суммы двух или трех компонентов были эквивалентны по своей мощности, по крайней мере, десяти составляющим. Кластеры дают сверхаддитивный эффект - это происходит тогда, когда, как утверждал Аристотель, «целое больше суммы отдельных частей». Формирование кластеров в бизнесе позволяет поместить под один управляющий «зонтик» различные структуры, сохраняющие свою мобильность, но действующие в рамках единого пространства и ради единой цели. Кластеры, с одной стороны, ведут к диверсификации производственной деятельности, а с другой - к единению и усилению мозгового центра. Они способствуют эффективному распределению финансовых потоков, сохраняя и укрепляя финансовую устойчивость всей структуры. Путь создания кластеров - это путь, который должны искать отрасли, производства, бизнес в условиях кризиса, нестабильности рынка, снижения или отсутствия спроса на производимые услуги или продукты. Другими словами, кластеры - это действенный инструмент инновационного развития любого типа бизнеса или активности в условиях рыночной экономики.
Попробуем доказать свою гипотезу на примере угольной промышленности, которая находится в кризисном состоянии в различных странах мира вот уже более 20 лет. Кризисное состояние данной отрасли связано с появлением более современных и, вследствие этого, более востребованных энергетических носителей. По теории вероятности эти новые носители тоже будут когда-нибудь вытеснены из данного сегмента рынка.
Почему же мы пытаемся реанимировать угольную промышленность, если процесс появления одних энергоисточников обязательно означает уход или предание забвению других? Начнем с того, что добыча угля - одна из старейших отраслей современной экономики. Люди испокон веков высоко ценили возможности угля как энергетического ресурса, полученного в дар от природы. Там, где были обнаружены залежи этого природного полезного ископаемого вне зависимости от его вида, можно было строить жилища и создавать различные производства.
Добыча угля всегда являлась тяжелым трудом, требующим отличной физической подготовки, эмоциональной устойчивости, твердости характера, бесстрашия и умения работать в команде, совместно преодолевая трудности. Сформировавшийся за многие десятилетия отряд рабочего класса, занятый добычей угля, отличался высокими нравственными качествами, сплоченностью и жертвенностью, которая выражалась в готовности прийти в любой момент на выручку товарищу. В западных странах горняки всегда стояли в первых рядах бастующих, выступавших в защиту интересов рабочего класса.
Шахты носили градообразующий характер, вокруг них создавались промышленные производства, железнодорожные сети, а также соответствующая инфраструктура, в которой были заняты члены шахтерских семей и все остальное население.
В 70-е годы ХХ века на Западе угольная промышленность перестала быть эффективной и требовала серьезных финансовых вложений, которые, однако, не могли дать такой же отдачи, как нефть. Закрывались шахты, происходило массовое сокращение горняков, если не физически, то морально уничтожался наиболее передовой и наиболее боеспособный отряд рабочего класса; закрывались объекты инфраструктуры; сокращалось производство отраслей, работающих на угле, в частности металлургии. Все эти явления привели к расширению границ бедности и росту социальной напряженности.
Угольная промышленность переходит в разряд депрессивных отраслей. Рабочий класс организует массовые выступления в защиту своих прав, но никто не может заставить собственника, частного владельца шахты, заниматься предпринимательством в той сфере бизнеса, которая не только не приносит дохода, но является убыточной. В случае если владельцем шахты является государство, то убыточность добычи угля ложится тяжким бременем на государственный бюджет, что подталкивает правительство к закрытию этого предприятия или приватизации, т. е. передаче в частные руки, как правило, по бросовой цене.
Даже если потерявшие работу горняки и будут получать пособия, то они не могут быть предназначены для их, а также их семей, пожизненного содержания.
Можно сделать вывод о том, что закрытие или свертывание добычи угля, вызванное нерентабельностью, несет в себе разрушительные экономические и социальные последствия как для человеческого капитала, так и для всей страны. Многие страны осуществляют различные мероприятия по микшированию негативных факторов, сопровождающих упадок угольной промышленности. В этом отношении есть интересные разработки в Германии, где пространства, оставленные после выработки пластов, не засыпаются, а используются для выращивания грибов и их переработки, что позволяет развиваться малому бизнесу и создавать рабочие места для лиц, оказавшихся без работы. В других местах оставленные пространства используются после определенной реконструкции муниципальными властями в качестве галерей, экспозиций живописи и скульптуры. Конечно, можно было бы, используя инновационные технологии, преобразовать брошенные штольни и использовать их в экстремальном туризме; либо в качестве резервуаров для хранения каких-либо веществ, либо формирования подземных озер и разведения редких видов флоры и фауны, способных существовать под землей. Все перечисленное можно и даже нужно развивать. Однако должны существовать и другие, более рациональные инновационные способы не простого использования площадей, оставшихся после выработки, ни даже простой реанимации угольной промышленности, а придания ей нового направления развития. Над этим вопросом работают ученые многих стран мира.
Угольная промышленность России по счастливому для нее стечению обстоятельств не успела оказаться в общем мейнстриме. Уголь был востребованным продуктом как на внешнем, так и на внутреннем рынке. По экспорту угля Россия традиционно занимала одно из первых мест в мире. В среднем объем экспорта превышал 100 млн т в год. Однако с начала 90-х годов прошлого столетия спрос на уголь на внешних рынках пошел на убыль, в то время как его внутреннее потребление сократилось практически наполовину.
Проблемы в угольной промышленности в России были частично связаны с изменением форм собственности и, вследствие этого, с источниками ее финансирования. На первом этапе приватизации основным собственником было государство, однако оно стало постепенно освобождаться от предприятий по добыче и переработке угля, требующих серьезных капиталовложений для их модернизации. Предприятия угольной промышленности характеризовались изношенными основными фондами, избыточной численностью занятых и ограниченным рынком сбыта продукции. Эти предприятия зачастую банкротились, что приводило к увольнению административного персонала и рабочих, а потом акционировались частными владельцами, как правило, обладающими капиталом в виде ваучеров, обмененных на акции, но не имеющими профессиональных компетенций.
Зачастую убыточные шахты сбывались за бесценок с целью избавиться от необходимости удовлетворять материальные требования шахтеров и вкладывать средства если не в модернизацию оборудования, то, по крайней мере, в средства безопасности их труда.
Возникло еще одно направление - новые владельцы дробили свою собственность, отдавая шахты в аренду наиболее активным представителям рабочего класса, желающим попробовать себя в управлении. Здесь собственники убивали сразу двух зайцев - сбрасывали с себя ответственность за увольнения шахтеров и невыплату зарплаты, получая плату за аренду без каких-либо дополнительных усилий и вложений в само производство и его модернизацию. Как правило, они отдавали шахты в руки профсоюзных лидеров шахтеров, которые, однако, взвалив на себя это тяжкое бремя, сразу же сталкивались с целым рядом проблем - поиском покупателей, необходимостью социальных выплат; требованиями шахтеров, потребностью в модернизации и пр. Выживали лишь те из них, кто обладал не только человеческим, но и социальным капиталом и опирался на старые связи, в частности среди представителей муниципалитетов и других институциональных образований. Процесс их выживания, в конечном счете, вел к укрупнению и капитализации собственности и к созданию зонтичных структур, в которых присутствовали различные формы бизнеса, способствующие выживанию каждого по отдельности.
Новые хозяева шахт в расчете извлечь максимальную прибыль из доставшего имущества нещадно его эксплуатируют, не уделяя внимания технике безопасности. И если в других отраслях промышленности собственники бизнеса ориентированы на разработку мер и технологий по приданию ему инвестиционной привлекательности, позволяющей перепродать его по рыночной стоимости, которая будет в несколько раз превышать ту цену, за которую он был приобретен, то в сфере добычи угля все наоборот. И это происходит несмотря на то, что уголь является не только внутренним топливным ресурсом, на котором работают отечественные ТЭЦ, а также многие предприятия, в том числе металлургические, но и весьма востребованным экспортным товаром.
Значение угля особенно возрастает в результате политических изменений в нефтеносной зоне африканского континента и природных катаклизмов в Японии, которые поставили под сомнение использование и строительство атомных электростанций. Отход от использования атомной энергии, по мнению экспертов, может привести в ближайшие 20 лет к увеличению объема потребления угля на международной арене на 3 млрд т.
Еще до развития перечисленных событий в России была принята «Энергетическая стратегия на период до 2030 года», предусматривающая резкое увеличение добычи угля и газа. Возможно, уже в 2013 г. мы станем свидетелями «угольного бума», так как внутренние цены на газ будут установлены по принципу «равнодоходности». Рост потребления угля внутри страны приведет к оптимизации энергобаланса, а также укрепит ее энергетическую безопасность. Таким образом, угольная промышленность имеет тенденцию к возрождению как внутри страны, так и в глобальном масштабе. Однако ее возрождение должно идти по инновационному сценарию, в соответствии с требованием времени отражать уровень развития технологий добычи и переработки угля.
Какие трудности и проблемы существуют на этом пути?
В сфере менеджмента и HR технологий:
отсутствие или недостаток квалифицированных специалистов, инженеров-менеджеров в результате их «вымывания» на протяжении последних 20 лет, имеющих опыт управленческой деятельности в данном секторе экономики и построения организационных структур в соответствии с особенностями российской национальной корпоративной культуры. Уровень подготовки специалистов носит сугубо теоретический характер вследствие отрыва образовательного процесса от практической производственной деятельности и ориентирован в основном на западные технологии менеджмента, не всегда соответствующие особенностям российского менталитета;
недостаточно эффективная мотивация работников на повышение эффективности их труда;
недостаточная разработанность показателей эффективности производственной деятельности и инструментов ее оценки;
отсутствие системы подбора, отбора и обучения кадров; не соответствующее требованиям времени отношение владельцев угольного бизнеса к деятельности принадлежащих им предприятий, а именно:
преимущественная ориентация на экспорт сырья, а не энергетических концентратов и сортового угля;
стремление выжимать все возможное из имеющихся мощностей, не повышая их капитализации и модернизации;
консерватизм, инерция и нежелание идти на риск при внедрении новаций.
Что предлагается сделать для того, чтобы вывести угольную промышленность из стагнации и превратить ее в инновационный сектор производства энергии? В каком направлении должны развиваться инновационные проекты в угольной промышленности в России?
На наш взгляд, необходимо:
развивать переработку и обогащение угля внутри страны, экспортируя готовую продукцию - энергетические концентраты и сортовые угли, а не сырье. В ряде случаев темпы роста глубокой переработки уже стали опережать темпы прироста добычи. Ориентация на экспорт угля может привести к консервации технологической отсталости в потреблении угольного топлива на внутреннем рынке;
создавать условия, приспосабливая электростанции и котельные к использованию обогащенного энергетического угля;
осуществлять технологический реинжиниринг производственной структуры угольных компаний. Технологический реинжиниринг является основой для устранения острого противоречия между назревшей потребностью в модернизации угледобывающих предприятий и устарелыми технологиями использовании угольных ресурсов России в условиях дефицита энергоресурсов. Технологический ренжиниринг становится возможным благодаря созданию единого фонда поддержки инновационных проектов с бюджетом в 3 млрд р. Компании Marchmont Capital Partners (Великобритания), ОАО «Российская венчурная компания» совместно с правительством Новосибирской области выступили инициаторами проведения инвестиционного форума «Инновации для бизнеса», посвященного различным аспектам поддержки инновационных проектов в регионах России. В рамках этого форума разработаны семь проектов для Новосибирской, Томской и Кемеровской областей, которые по своей значимости выходят за границы регионов и могут быть привлекательны и для зарубежных фирм;
создавать инновационные угольно-технологические комплексы для глубокой переработки энергетических углей, особенность которых заключается в переработке угля прямо на месте. Такой комплекс полностью обеспечивает себя электроэнергией, а также производит современный энергоноситель - термококс (полукокс), который может потребляться металлургическими производствами региона. Значение такого комплекса заключаются в том, что вокруг или около места добычи создается производственный комплекс газификации энергетических углей, который перерабатывает добытый уголь в современный отопительный продукт с высокой энергоотдачей при одновременном высвобождении тепла для отопления населенных пунктов. Угольные пласты предварительно освобождаются от газа метана, который смешивается с горючим газом и поступает в газогенератор для выработки электроэнергии. Таким образом, решается сразу несколько задач: 1) выпускается продукт с более высокой добавленной стоимостью (термококс или полукокс); 2) генерируется электроэнергия для собственных нужд угледобывающего комплекса; 3) решаются энергетические проблемы региона за счет использования тепловой энергии; 4) обеспечивается безопасность добычи; 5) снижается стоимость перевозки угля и его негативного воздействия в процессе сжигания на окружающую среду.
В качестве примера можно привести проект формирования энер- го-угольного комплекса (кластера), к реализации которого уже приступили на Караканском угольном месторождения разреза «Караканский- Западный» Кемеровской области. Производственная структура Кара- канского кластера включает в себя: шахту производственной мощностью до 3 млн т в год; обогатительную фабрику мощностью 6 млн т переработки углей в год; комплекс по производству термококса мощностью до 250 тыс. т в год; электростанцию мощностью до 40 МВт, работающую на угле и горючем газе; а также систему по улавливанию и захоронению углекислого газа.
Данный комплекс, или кластер, в частности, позволит Кемеровской области как энергодефицитной перейти к самообеспечению электроэнергией. В свою очередь снизится энергетическая зависимость угольных предприятий Кузбасса от возможностей федерального рынка. К этому следует прибавить экономию от сокращения объемов перевозок кузнецких углей. Наконец, можно будет замещать дорогостоящий кокс более дешевым полукоксом в качестве углеродистого восстановителя на металлургических заводах Кузбасса, что приведет к снижению себестоимости производимой продукции.
Для осуществления данных проектов необходимо проведение организационного реинжиниринга. На повестку дня ставится потребность в новых службах и структурах, в том числе непрофильного направления - в углехимии, электроэнергетике и коксохимии. Добавление направления научных разработок усилит инновационный характер кластера.
Итак, создание кластеров в угольной промышленности - это инновационное направление развития, которое не только сохранит угольную промышленность, придаст углю как основному продукту новые характеристики, но и откроет новые возможности для его применения.
В. Б. Алексеенко, Н. А. Петенко, Т. Б. Иванова
Российский университет дружбы народов (Москва, Россия)
Управление интеллектуальным капиталом. Материалы Международной научно-практической конференции (Екатеринбург, 27 апреля 2012 г.) Екатеринбург: Издательство Уральского государственного экономического университета, 2012.
Количество показов: 2423